«Диета — это тюрьма с открытой дверью»: специалист рассказал о лишнем весе и его причинах
Интервью с руководителем Центра хирургического лечения ожирения Анатолием Калиниченко
По последним официальным данным, в нашей стране каждый сотый человек страдает от лишнего веса. Ожирение стало болезнью века, и всё больше людей становятся зависимыми от еды. Почему сладкое опаснее алкоголя и когда операция становится единственным решением проблемы, рассказал заместитель управляющего МЦСМ «Евромед» по хирургии, руководитель бариатрического отделения, врач-хирург высшей категории Анатолий Калиниченко.
— Вы первым в Омске стали развивать бариатрическую хирургию — хирургическое лечение ожирения. Что изменилось с тех пор?
— За прошедшие десять лет изменилось очень многое. Выросла информированность — первое время было тяжело переломить общественное мнение. К нам же не приходят люди, которые просто поправились. Наши пациенты — люди, у которых ожирение привело к заболеваниям суставов, сахарному диабету, артериальной гипертензии, бесплодию и так далее. Это те болезни, которые мешают человеку жить и приводят к преждевременной смерти. Поэтому, когда ты пациентам говоришь, что дашь им шанс, они в это верят. А вот чтобы изменить мнение врачей, которые так или иначе привлекаются к лечению людей с ожирением — эндокринологов, кардиологов, функционалистов и так далее, — понадобилось очень много времени.
— Сколько в среднем омичей оказывалось на операционном столе именно по причине ожирения тогда и сейчас?
— Начинали мы с 1-2 операций в год. Сейчас же делаем порядка 70–80 операций ежегодно. Я думаю, что прошлый год должен был стать рекордным, но пандемия вмешалась: пациенты болели, нам было не до того, больницы не работали. При этом COVID-19 еще раз показал: большая часть летальных случаев от него — это пациенты с лишним весом.
«Победа — это когда вы понимаете, что не зависите от еды»
— Для них бариатрическая операция — единственный и радикальный способ решить проблему?
— Мы не говорим о тех людях, у кого лишних 10 килограммов, у наших пациентов лишние 50, 60, даже 150 килограммов. У них уже изменился метаболизм, изменилась парадигма, они уже всю жизнь выстроили вокруг ожирения. Нет ни одного дня, когда они бы не думали, сколько съели сейчас, сколько съедят потом. И каждый раз борьба: как бы что-нибудь съесть и как бы от этого похудеть. Вот он сел на диету и похудел. Но нельзя же всю жизнь сидеть на ней — это тюрьма с открытой дверью: здесь всё плохо, а там — зеленая травка и всё хорошо. Закончилась диета, и организм командует: «Всё, давай назад!». Он возвращается к прежнему весу и даже дальше этой отметки проскакивает. Поэтому именно диета в долгосрочном плане не работает никогда.
Если говорить про консервативные решения, то тут требуется полностью изменить жизнь: поменять питание, привычки, перестать есть то, покупать это, перестать выпивать в компании, заняться спортом. Но сколько таких людей, которые могут вот так изменить свою жизнь? Многие курить-то не могут бросить, а тут что и говорить!
Ожирение как алкоголизм: болезнь пожизненная и неизлечимая. Но если алкоголики могут бросить пить, бросить есть мы не можем.
— Сколько весил ваш самый тяжелый пациент?
— С индексом массы тела 76–78 кг, это что-то около 200 килограммов. Это тяжелые пациенты еще и в том плане, что подготовка их к операции — та еще работа. У меня была пациентка, которую мы готовили к операции 1,5 года!
Лечение такого пациента — это работа целой команды, всего бариатрического отделения: эндокринологов, кардиологов, терапевтов, анестезиологов, всего стационара, врачей, которые ведут пациента до и после операции. Только тщательная подготовка позволяет делать нам операции максимально безопасно и эффективно.
— Меняет ли бариатрическая операция жизнь людей в качественном плане?
— Мы меняем не только продолжительность жизни человека, но и качество его жизни. Человек, который раньше ходил с одышкой, начинает кататься на коньках, бегать на лыжах, заниматься спортом. Если говорить о болезнях, то, по моей статистике, 94% пациентов с сахарным диабетом второго типа после операции полностью отказываются от сахароснижающих препаратов, начинают жить без таблеток. Ни один эндокринологический препарат не может дать такого эффекта! Вторичное бесплодие — также одно из последствий ожирения. А у нас сегодня на счету более 20 деток, которые появились у пациенток с таким ранее поставленным диагнозом.
— Кто ваш среднестатистический пациент?
— 80% — это женщины. Классический пациент — женщина в возрасте от 35 до 45 лет. Мужчины больше стесняются: «Ну как же я пойду, меня засмеют. Да я сам справлюсь». А потом в итоге выясняется, что в 70 лет на три женщины приходится один мужчина.
— Для всех без исключения пациентов операция — это большой стресс. Как вам удается найти к каждому подход, успокоить и настроить на нужный лад?
— Тут у меня рецепт очень простой, он состоит из двух пунктов. Первое — человек должен сам для себя решить, нужна ему операция или нет. Второе — выбрать доктора, который обладает нужной квалификацией. Когда ты приходишь к специалисту с проблемой ожирения, понимаешь: ты с ним будешь несколько лет практически жить. Поэтому нужен доктор, который выслушает, не выгонит, не психанет, найдет для тебя время. После этого, как правило, и страха-то не остается, потому что ты всё знаешь и понимаешь. Я люблю, чтобы пациенты знали всё по пунктам: где и кто стоит на входе, куда их проводят, что дадут, что скажут, как они лягут, через сколько времени встанут, когда будут пить. Когда пациент попадает в больницу и видит, что всё ровно так, он спокоен.
— Как вы сами себя поддерживаете в форме?
— Самое главное достижение в жизни — не количество потерянных килограммов, победа — это когда вы понимаете, что не зависите от еды. Вот я пытаюсь соответствовать тому, чему учу пациентов: еда не должна быть вознаграждением или удовольствием. Хотя… Индустрия против нас. Работают гиганты маркетинга и, в первую очередь, бьют в мишень — по вкусной еде, сладкому. Потому что сладкое — это мгновенный выброс эндорфинов, мгновенное удовольствие.
Вообще ожирение не является генетическим заболеванием. Больше всего влияют пищевые привычки в семье: как человек в детстве ел, заставляла ли его мама: «Доешь! Не оставляй кашку! А добавочки?».